Смысл текста. Вариант 3.

 Задание 1.

М. Зощенко Диктофон

1. В рассказе автор высмеивает грубость и необразованность.

2. В рассказе автор показывает, насколько велики у его современников интерес к технике и стремление пользоваться техникой для решения практических задач.

3. Диктофон испортился после того, как черноморец выстрелил рядом с рупором из «Нагана».

4. Товарищ Тыкин поначалу запретил ругаться в диктофон, но Деревяшкин позволил.

5. Собравшиеся долго рассматривали диктофон и хорошо поняли, как он устроен.

6. Диктофон не смог воспроизвести все записанные на него ругательства.

7. После того, как диктофон испортился, восхищение автора американцами несколько снизилось.

Задание 2. 

Директор Центра истории физики С.Р.Верт, который в течение пятнадцати лет изучал страх перед ядерной войной, описывает его в большой книге «Ядерный страх: история образов». С самого начала психологи поставили своей целью «мобилизовать здоровый страх, побуждающий к действию и реализации эффективных мер против реальной опасности войны» - превратить иллюзорный страх в реальный. В целом эта цель не была достигнута, и ядерный страх в США обрел те же черты, что и страх Х века, страх перед чумой в XIY веке, «страх Лютера» - черты экзистенциального страха западного человека.

 С.Верт описывает, как в стране возникла целая система нагнетания страха, которая вошла в резонанс, так что любые действия и сообщения (например, создание системы гражданской обороны) вместо снижения уровня страха способствовали его росту. В результате в начале 50-х годов эксперты считали, что главную опасность для США составляют уже не сами атомные и водородные бомбы СССР как средства разрушения, а та паника, которая возникла бы в случае войны. С.Верт отмечает также, что подобного страха в СССР не возникло. Он объясняет это тем, что советские средства массовой информации не занимались нагнетанием страха, а интенсивно распространяли знание об использовании атомной энергии в мирных целях. Думаю, однако, что дело не в этом.

 Длительное и широкое исследование «ядерного страха» дало важное знание. Ученые столкнулись с явлением, затронувшим глубинные слои психики, так что отсутствовали привычные корреляции с социальным положением, уровнем образования или осведомленностью о реальной опасности. Особенно уязвимой оказалась психика молодежи. Здесь наиболее часто наблюдался крайний механизм самозащиты сознания, который срабатывает в безвыходных положениях - «оцепенение». Это - подавление, отрицание всяких образов опасности, циничная покорность.

 С.Верт пишет, что больше всего психологов обеспокоил тот факт, что к концу 60-х годов это «оцепенение» охватило и тех, кто по долгу службы был обязан сохранять реалистичное отношение к проблеме - военных и политических деятелей, а затем и самих исследователей «ядерного страха». Этот факт усилил тревогу, т.к. в массовом сознании возникло сомнение в том, что власти держат ядерную проблему под контролем. Страх с ядерного оружия распространился на атомные реакторы, а затем и на все проявления ядерной энергии. В 70-х годах положение ухудшилось, так как психологи установили, что и персонал атомных станций подпал под воздействие «ядерного страха».

 Иррациональность этого страха была видна уже из того, что тяжелейшие технологические катастрофы воспринимались несравненно более спокойно, чем небольшие инциденты на АЭС (например, катастрофа на принадлежащем американской фирме химическом заводе в индийском городе Бхопала, при которой погибло более 2 тысяч человек и более 10 тысяч остались инвалидами). Более или менее серьезная авария на АЭС «Тримайл-Айленд» в Пенсильвании вызвала такую вспышку страха, что пресса всерьез сравнивала ее с Хиросимой, ядерной войной и концом света. На основании отчетов многих исследовательских групп, С.Верт пишет, что масштабы той паники не могли быть объяснены лишь воздействием падких на сенсации СМИ: «Это был ядерный страх в действии, всеохватывающий и ненасытный, распространившийся как в среде рядовых граждан, так и в высших сферах власти».

 Разумеется, ядерный страх в США использовался в политической рекламе, направленной не только на создание нужного образа «внешнего врага», но и во внутренней политике. Одним из самых сильных политических роликов считается фильм «Дейзи», выпущенный демократами во время выборной кампании 1964 г. Целью было дискредитировать опасного конкурента, правого консерватора республиканца Б.Голдуотера. В фильме маленькая девочка обрывает лепестки ромашки и считает: один, два, три... А потом за кадром мужской голос начинает обратный счет: десять, девять, восемь. При счете ноль - лицо ребенка крупным планом, глаза полные ужаса, и из них вырастает гриб ядерного взрыва. Фильм был показан всего один раз за два месяца до выборов, но произвел такое впечатление, что множество людей звонило в Белый дом, требуя «остановить Голдуотера». Бедного Барри погубил страх американцев перед ядерной войной.

 

1. Изучение «ядерного страха» дало важные знания, которые были востребованы военными инженерами при разработке ядерного оружия.

2. В СССР ядерного страха не было, потому что гражданам объясняли, как правильно защититься от оружия массового поражения.

3. Было установлено, что «ядерный страх» усиливается от десятилетия к десятилетию, и только работники атомных станций ему не подвластны, поскольку сведущи в ядерной энергетике.

4. «Ядерный страх» вызывал панику особенно в тех случаях, когда происходила какая-либо авария на АЭС, например, в Пенсильвании или Бхопале.

5. «Ядерный страх» использовался в политических целях для дискредитации политических противников.

Задание 3. 

Я зачарованно слоняюсь по сонным, травяным, погружённым в глубокую патриархальность улочкам града-острова Свияжска. 3десь каждый домишко гордится своим отличием от других, каждый — себе на уме. Много кирпичных, очень старых купеческих и мещанских домов, которые кое-как приспособили под современное жильё. Гнилые двери, кривые от старости рамы и скособоченные крылечки говорят о времени.

Выхожу на откос под стенами Успенского монастыря, с которого хорошо видно бескрайний волжский простор с рядами голубых островов и клонящимся к горизонту солнцем. Я знаю, что где-то там, в теряющейся дали, находится устье впадающей в Волгу Свияги, давшей имя этому чудо-городку.

Дорожка под стенами монастыря вымощена плитами, усажена окультуренными деревцами. Падаю в ковыли вблизи двух дерев, причудливо сплетённых, словно в танце, стволами, под голову кладу рюкзачок.

Небо над головой у меня свежо голубело, как в ветреном марте. Ближе к западному краю к его ясной лазури примешивалась трудноуловимая жемчужная муть. Я долго лежал под этим небом. Ощутив голод, пожевал сухарей. Наевшись сухарей и почувствовав жажду, сделал пару глотков из фляги.

Пригревшись на солнышке, даже вздремнул.

3а это время меня никто не потревожил, ни один человек не прошёл по дороге, на обочине которой я расположился. Эта пауза, в которую я погрузился, на какое-то время выпав из действительности, несла в себе некий смысл. Одолев полторы тысячи километров, я летел сюда сломя голову, с великими усилиями переваливал через дамбы, попадал в шторма, страдал от палящего солнца и дождя, боролся с комарьём... И всё для того, чтоб очутиться в этом месте в этот достопамятный день и час, чтобы рухнуть под грузом своей усталости в эту траву под белыми стенами старого монастыря...

Прожив двое суток в Свияжске, я, конечно, не мог не почувствовать очарование этого места. Разгадка, видимо, коренилась в психологии здешних жителей — островитян. Островной человек проживает свою жизнь медленно и подробно, спешить ему некуда, потому что кругом вода. На острове течение времени замедляется, как это бывает на космическом корабле, летящем с околосветовой скоростью.

Островной человек прежде всего экономен во всём, ведь каждую мелочь надо завозить с материка. На острове любой гвоздь и деревяшка не выбрасываются, а предусмотрительно откладываются в сторону, чтоб потом снова быть пущенными в ход.

Именно здесь, на острове, я понял, что если к своему окружению и к своему времени относиться внимательно, бережно, то есть не спеша, вдумчиво и серьёзно, то вещи начинают играть своими гранями, открывая хозяину новые сущности. Всякая минута тогда полнится, как подступающее тесто в кадке, набухая смыслами и символами. Открывая нам глубину повседневного.

 

1.  Герой-рассказчик полагает, что люди выбирают местом своего жительства уединённый остров для того, чтобы испытать чувство покоя и одиночества.

2.  По мнению героя-рассказчика, островные жители живут не спеша потому, что от бурного, суетливого мира их отделяет водное пространство.

3.  Герой-рассказчик считает, что неторопливость островного человека объясняется его слабостью.

4.  По убеждению героя-рассказчика, жителям островов не следует быть столь медлительными.

5.  Если к своему окружению и к своему времени относиться внимательно, то вещи способны заиграть новыми гранями.